Неточные совпадения
И
в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее
горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна
в нем ненавидеть
Убийцу брата своего;
Поэт
погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта память пронеслась,
Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще грустят… На что грустить?..
Средство или ключ к ее
горю, если и есть —
в руках самой Веры, но она никому не вверяет его, и едва теперь только, когда силы изменяют, она обронит намек, слово, и опять
в испуге отнимет и спрячется. Очевидно — она не
в силах одна рассечь своего гордиева узла, а гордость или привычка жить своими силами — хоть
погибать, да жить ими — мешает ей высказаться!
Дальше из его слов я понял, что раньше это были люди, но они заблудились
в горах,
погибли от голода, и вот теперь души их бродят по тайге
в таких местах, куда редко заходят живые.
Ужели затем
Вы тысячи верст пролетели, —
Сказал Трубецкой, — чтоб на
горе нам всем
В канаве
погибнуть — у цели?»
И за руку крепко меня он держал:
«Что б было, когда б вы упали?»
Сергей торопился, но тихо шагал.
Думаю, ладно; надо тебе что-нибудь каркать, когда я тебя убил, и с этим встал, запряг с отцом лошадей, и выезжаем, а
гора здесь прекрутая-крутищая, и сбоку обрыв,
в котором тогда невесть что народу
погибало. Граф и говорит...
Особенно его поразила Анненгофская роща — этот вековой лес, после урагана представлявший собой
горы вырванных с корнем и расщепленных сосен и елей-великанов. Среди обломков ныряли босяки: роща была их летней дачей. Немало их там
погибло в урагане.
Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель
гор.
Еще ничей
в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты, злых козней истребитель,
В нее ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын,
в твоей отныне воле».
Живая ткань облаков рождает чудовищ, лучи солнца вонзаются
в их мохнатые тела подобно окровавленным мечам; вот встал
в небесах тёмный исполин, протягивая к земле красные руки, а на него обрушилась снежно-белая
гора, и он безмолвно
погиб; тяжело изгибая тучное тело, возникает
в облаках синий змий и тонет,
сгорает в реке пламени; выросли сумрачные
горы, поглощая свет и бросив на холмы тяжкие тени; вспыхнул
в облаках чей-то огненный перст и любовно указует на скудную землю, точно говоря...
Затем он отбил жену у сына своего, а сын с
горя запил и чуть не
погиб в пьянстве, но вовремя опомнился и ушел спасаться
в скиты, на Иргиз.
Его любовь сама по себе
в крови чужда всякого тщеславия… но если к ней приметается воображение, то
горе несчастному! — по какой-то чудной противуположности, самое святое чувство ведет тогда к величайшим злодействам; это чувство наконец делается так велико, что сердце человека уместить
в себе его не может и должно
погибнуть, разорваться, или одним ударом сокрушить кумир свой; но часто самолюбие берет перевес, и божество падает перед смертным.
Любил я!
Горе,
горе!
В нее поверив, я поверил
в бога,
Но поздно! Все
погибло с нею — все, —
И злее прежних эта злая шутка!
Тогда
погибло не только много строений и движимости, но
сгорело и много людей —
в числе последних называли Голована.
Завод, вверенный, кажется, управлению близкого и любимого родственника, тоже подвергся несчастной участи и
сгорел, причем
в пламени пожара
погиб и сам его родственник.
— Ох, матушка!
В таком
горе будь семи пядей во лбу, ничего полезного не выдумаешь…
Погибать так уж, видно,
погибать, — зарыдала мать Есфирь, игуменья Напольной обители.
Княгиня рыдает: «О князь Изяслав!
В неравном посечен ты споре!
Победы обычной
в бою не стяжав,
Погиб ты, о,
горе, о,
горе...
— Как же мои дети-то будут? — спросил он меня
в один из допросов. — Будь я одинок, ваша ошибка не причинила бы мне
горя, но ведь мне нужно жить… жить для детей! Они
погибнут без меня, да и я… не
в состоянии с ними расстаться! Что вы со мной делаете?!
Впрочем, сегодня и я, переживая потерю Смелого, все-таки чувствую себя неожиданно счастливой… Я испытала грозу
в горах, такую же грозу, от которой
погибли мои отец и мать… Я была на краю гибели и видела Керима… Жаль Смелого!.. Жаль бесконечно, но без жертв обойтись нельзя… Чтобы видеть Керима, этого страшного для всех удальца-душмана, можно пожертвовать конем…
Этот громадный муравейник людей, производящих колоссальную работу, делал впечатление чего-то сильного, могучего и
в то же время страшного. Чувствовалось, что здесь,
в этой кипучей деятельности, страшно напрягаются силы
в борьбе за существование, и
горе слабому — колесо жизни раздавит его, и, казалось, никому не будет до этого дела. Торжествуй, крепкий и сильный, и
погибай, слабый и несчастный…
— Не то тебя смущает, — строго и учительно сказала Марья Ивановна. — Не подозренье
в обмане расстроило тебя. Враг Бога и людей воздвигает
в твоей душе бурю сомнений… Его дело!.. Берегись, чтоб совсем он не опутал тебя… Борись, не покоряйся. Будешь поддаваться сомненьям, сама не заметишь, как навеки
погибнешь. Скоро приедет сюда Егор Сергеич. Подробней и прямее, чем братец Николаюшка, станет он говорить о Божьих людях Араратской
горы. Будешь тогда на соборе?
Но о всем этом не время было думать.
В Петербурге Горданова ждала ужасная весть: все блага жизни, для которых он жертвовал всем на свете, все эти блага, которых он уже касался руками, отпрыгнули и умчались
в пространство, так что их не было и следа, и гнаться за ними было напрасно. Квартира № 8
сгорела. Пока отбивали железную дверь кладовой,
в ней нашли уже один пепел.
Погибло все, и, главное, залогов
погибло вдесятеро более, чем на сумму,
в которой они были заложены.
— Да, да, она пройдет, наверное, пройдет, только вы не презирайте меня, Нина. О, я вырасту и буду храбрым. Я пойду
в горы, найду Абрека, если он не
погиб в реке, и убью его из винтовки дяди. Вы увидите, что я это исполню… Только это будет не скоро!
Никогда еще не наполняло его такое острое чувство ничтожества и тлена всего земного… Он смел кичиться своей особой, строить себялюбивые планы, дерзко идти
в гору, возноситься делеческой гордыней, точно ему удалось заговорить смерть!.. И почему остался жив он, а она из-за чумазых деревенских ребятишек
погибла, бесстрашно вызывая опасность заразы?
Другой богатырь, Кол—ов, действительно обладал силою феноменальною и ночами ходил «переворачивать камни у Владимира». Идеал его был «снять крепостные вороты и отнести их на себе на Лысую
гору», которой тогда еще не угрожал переход
в собственность известного
в России рода бояр Анненковых. Тогда там слетались простые киевские ведьмы. Но ворот Кол—ов не снял, а
погиб иным образом.
Потом уехали
в ту ужасную страну, где нас ждало
горе, где
погиб граф, где умерла моя девочка.
А успехи японцев шли за успехами. Один за другим выбывали из строя наши броненосцы,
в Корее японцы продвигались все дальше. Уехали на Дальний Восток Макаров и Куропаткин, увозя с собою
горы поднесенных икон. Куропаткин сказал свое знаменитое: «терпение, терпение и терпение»…
В конце марта
погиб с «Петропавловском» слепо-храбрый Макаров, ловко пойманный на удочку адмиралом Того. Японцы перешли через реку Ялу. Как гром, прокатилось известие об их высадке
в Бицзыво. Порт-Артур был отрезан.
Но это еще было ничего
в сравнении с тем, что произошло между фундаментом дома и нижним этажом. Там спали шестнадцать работников, приставленных смотреть за катальной
горой. Все они до одного
погибли под осевшим зданием.
Когда распространилось известие, что Суворов, вступив
в Швейцарию, не получил обещанных австрийцами мулов и провианта, то общее мнение было, что знаменитый полководец
погибнет с войском своим
в горах.
Так же прав и неправ будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел
в Москву потому, что он захотел этого, и оттого
погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и неправ будет тот, кто скажет, что завалившаяся
в миллион пудов подкопанная
гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою.
Смотрит
в книги, видит, что от злобы антихриста истинные Христовы рабы имут бежати
в горы и вертепы, имут хорониться
в пропасти земные; а кто не побежит из смущенного мира, тот будет уловлен
в бесовские сети и
погибнет погибелью вечной…
— Нил не поднимает вод!.. Мы
погибаем от голода… Христиане перебивают работы… Хорошо им дешевить, когда они живут подаянием!.. Пускай же они за нас молятся… Пошли их сдвинуть
в Нил
гору, чтобы река разлилась!